Дети. Они всегда вызывают противоречивые чувства тем, кому за 15. С одной стороны, дети это самое прекрасное, что есть на свете, с другой и самое гадкое сотворённое Богом и Природой. Удивляться тут нечему, исходя из того, что человек привык всё оценивать из позиций прожитого опыта, независимо от интеллектуальной составляющей, суммы доходов и социального положения. И так как мы все родом из детства наши чувства и оценки детей всегда остры. Мы смотрим на них и вспоминаем, что детство самая безмятежная пора во всех отношениях, от ненужности ходить на работу, до необходимости, без права выбора, ходить в школу. И уже на этом моменте у нас сводит скулы, начинаем вспоминать школьный ад, тупорылых сверстников-одноклассников, самого себя и, нет дети не такие уж умильные, детство не такое уж беззаботное. А самое главное – оно бесправное, несамостоятельное, без-инициативное. Даже в самой любящей семье, даже там где попустительство детям возведено в принцип ребёнок ощущает себя социально ущемлённым только в силу своего возраста.
Хуже, кажется, только положение женщин в исламском мире. Или во времена Реставрации Стюартов, кто знает, как на слишком болтливых жён надевали металлические замки на рты, чтобы поменьше болтали. Но нет, не хуже. Хотя бы тем, что женщин, в отличие от детей, не вовлекали как независимых акторов в социальные пертурбации бурно развивающегося или, наоборот, деградирующего общества. Женщин не поднимали в крестовый поход на том основании, что они обладают непорочностью женских душ, как дети за имением своей юности, и потому им нельзя нанести вред никаким оружием. Женщин не натравливали на жадных богачей, чтобы они им выкалывали глаза, как это делал Савонарола, который в проповедях смаковал то, что «даже дети, эти кроткие агнцы божии, знают всю суть вещей несправедливости мирового бытия». Собственно, Савонарола едва ли не отец модного до ныне тренда всю мерзость творимую политиканами прикрывать за детскими спинами. Мы можем вспомнить как прикрылись детьми в нашем богоспасаемом Отечестве требуя без решения суда закрывать сайты с педофильским контентом и как теперь закрывается любой сайт, не понравившийся кому-то из тех, кто имеет влияние и власть. Если политик заговорил о детях, надо готовится к какой-то мерзости, таков можно сделать вывод.
Женщины могут только мечтать о подобном, суфражистки никогда не были столь желанным субъектом, весь феминизм не стоит ни одной слезы плачущего ребёнка, а потому никто не станет изменять мир только из-за того, что где-то грустит одна мадам. «Они украли у нас детство!» — орал бесноватый ребёнок в ООН, девочка, но настолько страшная, что никто это существо с женщиной не ассоциирует. Так что даже в наше эмансипированное время дети уделывают женщин по нужности стократно. Но кое-кому может показаться, что мир в наше время прогибается под женщин, как в своё время он прогнулся под детей, только "боль" женщин чаще вызывает смех и скабрезность, а вот на проблемы детей положить могут только сами ещё недавние 18-летние дети.
И нет ведь, никаких движений, представленных на самом широком уровне, которые защищали бы детей, по типу какого-нибудь Чайлдизма. И можно сказать, что и слава Богу, что нет. Потому что помним, там, где в общественной повестке появляются дети, жди мерзости. Феминизм поддерживали и спонсировали мужчины, в итоге феминистки в обеих мировых войнах пошли за фабричные станки, статьи о пользе веганства писали богатые мясоеды-сибариты, чтобы в годы обеих мировых войн люди без ропота ели здоровую растительную пищу, представляете, что может случится реши циничные взрослые всерьёз озаботится судьбами детей? Может лучше и не надо. Но проблемы детей есть, в конце-концов, сами дети есть и поэтому о них надо писать, проговаривать открытым текстом, ведь ещё античные авторы писали, что нет проблемы если она хотя бы раз проговорена, если же её постоянно замалчивать она размножается и порождает тысячи других мелких проблем, превращающиеся в одну большую катастрофу.
Понимал эту античную сентенцию и выпускник русской гимназии Варшавского учебного округа Министерства Народного Просвещения России Эрш Хенрик Гольдшмидт, широкому миру более известный как Януш Корчак. Человек интересной судьбы, которому суждено было прожить в бурное и интересное время. Образование врача, медицинская практика и вместе с тем первые робкие попытки заняться литературой делают его судьбу схожей с судьбой Антона Павловича Чехова. Участие в Русско-Японской войне, затем в Первой Мировой Войне роднит его с Львом Толстым, хотя и разный у них был боевой путь. Но кто сказал, что быть врачом легче чем артиллеристом на передовой, тот войны и не знает. И вместе с этим Януш Корчак активно увлекается педагогической деятельностью, в 1911 году основывает «Дом Сирот» существующий исключительно на общественные пожертвования и меценатство приватных филантропов. «Кто даёт эти деньги? Дают разные люди. Один умирает, и деньги ему не нужны; другой хочет откупить грехи у господа бога; третий хочет, чтобы все говорили, что он добрый; а четвёртый на самом деле добрый: он хочет, чтобы дети жили весело и были здоровы» — так описывал подобную ситуацию Корчак в одном из своих произведений «Лето в Михалувке», рассказе, построенном на игре ситуаций разрешаемых уникальной авторской педагогической практикой самого Корчака. Он понимал, что бесполезно просто создать движение для защиты детей, которое быстро превратится либо в посмешище, либо в очередной негласный общественный орган для различного рода махинаций. Совершенно другое дело сила искусства, печатное литературное слово. Утверждения о силе искусства давно уже стали банальны до пошлости, что неизменно порождает у скептиков ухмылку в лучшем случае, в худшем полнейшее отрицание на уровне «читали мы Онегина, синие занавески не вешаем». Но в упор не видят, что девушки первыми не пишут потому, что первой не писала Татьяна, а когда написала, ничего хорошего из этого не вышло. Голливуд показал нам, что девушки в коротких мини-юбках это не просто норма, а иначе и быть не может, Корчак поведал миру о том, что дети это тоже люди и более того, некоторые взрослые по своему развитию не далеко ушли от детей, несмотря на седые волосы и почерневшие от старости зубы.
Ярче всего это выражено в антагонистическом романе «Матиуш, король Первый». О печально судьбе ребёнка в мире взрослых, к тому же отягощённый королевской короной. С первых же строк Корчак представляет нам стереотип, который присущ многим взрослым, описывая военного министра «…его боялись все. Потому что он носил саблю и пистолет, поэтому ему никто не прекословил». Но то, что военный министр сам по себе подчиняющийся как де-факто, так и де-юре, мало кому приходит в голову. Решение о войне принимает король, объявляет её министр иностранных дел, а от военного министра требуется только подготовить армию к непосредственным боевым действиям. Скучная хозяйская административная работа. И даже сабля, и пистолет не более чем атрибут, бояться надо министра внутренних дел, перо которого страшнее любой сабли. Или на худой конец шефа жандармов Третьего Отделения. Второй стереотип отлично показан на примере, когда король Матиуш вместе со своим товарищем Фелеком тайно сбегают на войну. И тут всплывает вся правда жизни. Война оказалась не такой как в приключенческих рыцарских романах. Оказалось, для войны необходимы такие скучные вещи как сухари, консервы, сапоги, обмундирование, а не только лишь слепая жажда военной славы и подвигов. Многие взрослые также страдают подобным аутизмом и как-то забывают о таких приземлённых проблемах, совершенно искренне на голубом глазу заявляющие, что нет никакой прямой взаимосвязи между военными победами и строительством империй. И третий самый главный стереотип – о том, что королевская жизнь и вообще обладание властью дают освобождение от каких-либо забот и печалей, превращая жизнь в извечный праздник. Матиуш с первых дней самостоятельного правления понял всю ложную парадигму подобных убеждений. Одна лишь канцелярская работа, заключавшаяся в том, что, если начать честно отвечать на каждое пришедшее в королевский дворец письмо от подданных способно отобрать целый день времени, не говоря уже о других делах требующих немалого внимания. Это повышенная ответственность, где победы делятся на всех поровну, а в неудачах виноват только ты сам. Вдобавок ко всему утомительный, обязательный к исполнению этикет, как будто и других забот мало. В целом хлеб короля горек, потен и мозолен не меньше чем хлеб пахаря, возделывающим землю от зорьки до зорьки, да ещё и смертельно опасен, следуя горькой сентенции Александра III о профессии Государя.
Дальше в романе следует обратить на одинаковые модели поведения детей и взрослых в одних и тех же ситуациях. Самый первый случай, это когда Матиуш провёл социальный эксперимент, поменяв взрослых с детьми. Суть заключалась в том, что дети отправились вместо взрослых на работу, закономерно при этом оконфузившись, а взрослые вместо детей пошли в школу, и… Тоже оконфузились. Престарелые бабушки и дедушки, дамы бальзаковского возраста и солидные усатые мужчины уже через три часа проведённые в стенах школы стали вести себя ровно так же как и их хулиганистые дети. Почтённый глава семейства, дурачась, стал дёргать не менее почтённую матрону за косички, серьёзные взрослые дяди громко шутить и писать скабрезности на партах, дамы шептаться о своём, а старенькие бабушки и дедушки отсыпались на задних партах. Проводить урок стало так же невозможно, как и в случае с детьми, приходилось людей ставить в угол, писать в дневниках замечания.
Второй случай показан на примере работы Детского парламента. Драки, склоки, демагогия, полное отсутствие конструктива, срыв заседания, что это как не калька с реальных политических событий молодого польского государства? Роман написанный в 1923 году, Корчак воочию наблюдал как в странах, ещё вчера входивших в состав самодержавных или дуалистичных монархий, идёт становление парламентской демократии, с их извечным цирком шапито и политическим балаганом. Кончилось всё это закономерно, в одних странах либо установилась диктатура, либо случилась иностранная интервенция, такова участь постигла королевство маленького Матиуша, когда его страну оккупировали Взрослые Короли, такое же постигло страны Центральной Европы, когда её разделили при попустительстве старых «взрослых государств». В Польше произошло по-очерёдно и то, и другое. Сначала в 1926 году пан Пилсудский устанавливает режим «Санации», следом в 1939 году случается иностранное вторжение со стороны Германии.
Для Польши наступают чёрные времена. Для Корчака и его детей даже более чем чёрные, зловещие, хуже некуда. Ничего хорошего чтобы быть поляком в Третьем Рейхе в том не было, в том, чтобы быть польским евреем к тому же и врагу не пожелаешь. Корчака и его «Дом Сирот» загнали в печально известное Варшавское гетто, где приходилось натурально выживать, а не жить. Но даже в этой гонке за существование, в отчаянной добыче жизненно важных медикаментов и припасов пищи Корчак не оставлял свою педагогическую деятельность ни на день. Всё так же продолжалось обучение, функционировала система широкого детского самоуправления, действовали детские товарищеские суды, издавалась газета. Это-то и отличает человека высоких порывов от низменного. Даже в самой безнадёжной ситуации, несмотря на то, что будущее неясно, а зачастую фатально предопределенно, заниматься своим главным Делом. Не опускать рук, не спиваться, не ударяться в религиозный фатализм, а продолжать до конца гнуть свою линию. Как Григорий Эфрон до самого конца продолжать заниматься французским языком, мечтая о славе знатного лингвиста во время когда казалось, что жизнь уже кончена, так и Корчаку была сама преступная мысль бросить детей, предать самого себя.
«Я был на умшлагплаце, когда появился Корчак с Домом сирот. Люди замерли, точно перед ними предстал ангел смерти… Так, строем, по четыре человека в ряд, со знаменем, с руководством впереди, сюда ещё никто не приходил. Что это? – крикнул комендант. Корчак с детьми, — сказали ему, и тот задумался, стал вспоминать, но вспомнил лишь тогда, когда дети уже были в вагонах. Комендант спросил Доктора, не он ли написал «Банкротство маленького Джека». Да, ответил Корчак, а разве это как-нибудь связано с отправкой эшелона? – Нет, просто я читал вашу книжку в детстве, хорошая книжка, вы можете остаться, Доктор… А дети? Невозможно, дети поедут. – Вы ошибаетесь, — крикнул Доктор, — вы ошибаетесь, дети прежде всего! – и захлопнул за собой дверь вагона», писал о последних днях Корчака его сотрудник Игорь Неверли.
Этот поезд, в августе 1942 года, отправился прямиком в ад, в самую пасть газовой камеры в Треблинке, где Януш Корчак и его маленькие подопечные закончили свой земной путь. И вот что самое важное – ВМВ обросла целым сонмом подвигов, как дуто-казённых вроде подвига Матросова, так и противоречивых вроде подвига Зои Космодемьянской, так и вовсе подвигами, которые на поверку и не подвиги, а просто добротное отношение к своим служебным обязанностям. Но вот этот подвиг Корчака беспрецедентный по своей сути. Солдат не может отказаться от приказа лечь грудью на дот, Зоя могла немцам и не попасться, а здесь у человека не было выбора. Он, вернее был, только смог бы потом сам Корчак назвать себя человеком? Всю жизнь уча других дружбе, товариществу, гармонии с окружающим миром, верности, прежде всего по отношению к самому себе, чтобы в последний момент всё перечеркнуть малодушием, предательством, вырвать у судьбы ещё пару жалких лет жизни? Разве не в этом и состоит сущность быть человеком, чтобы им оставаться несмотря ни на что. Быть загнанным в скотские условия жизни, быть ведомым на скотобойню и тем не менее сохранить человеческое достоинство — это самый главный подвиг в жизни вообще, а не только во время войны и жесточайшей оккупации не самым гуманным режимом даже по отношению к своим же гражданам. Корчак сдал свой самый главный экзамен жизни на превосходно ценой своей же жизни.
А самое главное он изменил отношение мира к детям. Дети 19 века чаще были живым придатком к своим взрослым родителям, их не считали за что-нибудь стоящее. Это уже сейчас, наоборот, взрослые стонут, что дескать де распустились детишки, сладу с ними никакого нет, тем самым демонстрируя нам человеческую глупость от одной крайности в другую. Тем не менее жизнь детей после деятельности Корчака изменилась в лучшую сторону. Не верите? Самое время почитать его произведения, даже если вы уже старый 30-летний циничный взрослый человек.
#Снегов@catx2
#заметка@catx2
